Между нами февраль. Майский ветер. Пьянящее лето.
Килобайты стихов — тех, что так не хотелось писать.
Мне расскажут в подробностях, с кем ты, на ком ты и где ты.
Я тепло улыбнусь — «Он свободен. Он может гулять».

Амазонка сдалась. Я лила тебе мёд каждой фразой,
Хоть и знала давно, что покорность змее не идёт...
Получился финал, предсказуемый, в принципе, сразу.
Хорошо, что сейчас. Хорошо, не на высшей из нот.

Ты придёшь в мои сны бессознательным эхом соблазна.
И во сне я вернусь даже в ад, если ты позовёшь...
Просыпаюсь в слезах, обнимаю хороших и разных, -
«Что, кошмары опять?» — «Да… кошмары». Не худшая ложь.

Если слабость сильна, то логично, что сила угасла.
Ты не нож и не пуля, — ты медленный, ласковый яд...
Это жутко пугает привыкших кататься по маслу:
Лучше честная драка, объявленный громко джихад.

Я кричу в пустоту этой осени — хватит. Довольно!
Дай мне право стереть его образ с закрытых страниц!
Пусть он блекнет легко. Пусть он больше не делает больно.
Пусть другие в экстазе сгорают и падают ниц...

_____
Ты остался запретным — гора или яма /по рейтингу бывших/?
Я не бросилась в пропасть, но я отдалилась, любя.
Мы не будем вдвоём… слава Богу.
И ты не услышишь,
Что когда я молюсь, я всё время молюсь
За тебя.

Екатерина Балахонова